14. Церковь и государство

Вера, исповедание и церковь есть дело внутренней духовной потребности. Это есть дело добровольное и свободное; дело личного обращения, духовного видения, исповедующего сердца. Вера не терпит принуждения; «обязательная» вера родит одно лицемерие. Для иноверцев мы имеем только свободное изложение доводов и удостоверение веры делами. Безбожники нуждаются в духовной помощи, а не преследовании. Им можно воспретить сеяние соблазна, но их нельзя лишать других, человеческих и гражданских прав.

Вообще нельзя делать веру, исповедание или церковность критерием гражданской или публичной правоспособности: напр. — «только верующие могут вступать в брак»; или — «только члены прихода участвуют в государственных голосованиях»; или — «кто не принадлежит ни к какому исповеданию, тот не может занимать никакой должности». Вера есть счастье; безверие — несчастье; несчастному нужна помощь, а не наказание. Вера насаждается свободно, а не вымогается в государственном порядке. Сделать веру и церковность условием правоспособности — значило бы вызвать в массе интерес к религиозному притворству и наводнить церковь симулянтами и лицемерами. Вера по расчету — есть соблазн и извращение. Вера от страха — есть ложь и пошлость.

Принадлежность к исповеданию и церкви может быть только невынужденной и свободной. В этом церковь принципиально отличается от государства. Ибо принадлежность к государству определяется законом: она обязательна и принудительна. В силу одного этого церковь и государство не могут ни совпадать, ни подчинять, ни заменять друг друга. Они должны быть самостоятельны.

Это не есть «отделение церкви от государства», но духовное согласование их служений. Нужно возвращение к старой русской, допетровской (отнюдь не византийской) традиции. Церковь должна быть самостоятельной и самозаконной организацией внутри государства, под единым главою (в Православной Церкви — Патриарх). Церковь и государство служат единой высшей цели: Делу Божьему на земле, но — разными способами и средствами. Отсюда разделение сфер и органическое согласование целей и усилий; обоюдная независимость организаций при взаимном непосягании и невторжении.

Мы не верим в «теократию»: государство есть дело земное, человеческое; его надо строить, имея Бога в сердце, но не возлагая на Бога ответственности за свои земные решения и человеческие поступки. Мы отрицаем «цезарепа-пизм»: Государь не может и не должен быть главою церкви. Мы отрицаем и «папоцезаризм»: глава церкви не должен посягать на светскую власть в государстве, на звание правителя или Государя.

Государство не должно править церковью — ни в сфере догмата, ни в сфере обряда, или таинства, или организации; оно может требовать от церкви только верности родине и соблюдения общих законов. Церковь учит и советует; если необходимо, — то обличает и отлучает, но не властвует в государстве. Государство ограждает церковь и помогает ей, но не господствует над ней. Церковь молится и проповедует; государство правит, судит и воюет. Священник и правитель, монах и воин — сослужители дела Божьего на земле, совоспитатели национальной души народа. Они сочетают свои усилия, но идут различными путями.

Государство не может и не должно злоупотреблять церковью в светских делах, обезличивать ее, навязывать ей свои мерила и способы действия, нарушать тайну исповеди, искажать или снижать присущую церкви любовную благодарность зова и научения. Государство не должно превращать свои субсидии церкви в оружие давления на нее. История знает такое обхождение государства с церковью, но она свидетельствует о том, что оно всегда вредило призванию и делу церкви, что оно всегда было в высшем смысле слова — противопредметным.

Однако церковь не должна злоупотреблять своим влиянием и авторитетом в жизни: ни в государственных делах, ни в делах духовной культуры. Политиканство только уронит авторитет церкви. Попытки принудительного оцерков-ления жизни и культуры только восстановят людей против веры. Формальная причисленность к церкви есть сущая неправда перед лицом Божьим. Церковь должна звать людей откровением и любовью, примером и свободой, но не навязывать себя принудительно, торопясь любою ценою установить церковную «тоталитарность».

Церковь приемлет мир и возводит его к Богу, но не насилует его и не распоряжается его земными делами.

Только в таком сочетании своих сил церковь и государство смогут достойно строить свою земную родину.