22. О верном компромиссе

Многие люди поступают так: всю жизнь ловко грешат в свою пользу; а когда придет опасность и потребует волевого подвига, тогда они вспоминают о праведности и о «нравственном совершенстве» и начинают разводить фальшивое и сентиментальное ханжество. В результате они оказываются жизненными дезертирами и прославляют впоследствии мнимую «чистоту своих риз».

Человек с религиозным и сильным характером не уклоняется от компромисса, когда этого требует его служение: он принимает решение и совершает поступок, — защищает слабого и больного, обличает предателя, доносит на торговца живым товаром; он дерется с нападающим убийцей, отстаивает правое дело в гражданской войне, сражается за родину на фронте. Все это есть отступление от праведности и потому — компромисс. Но этот компромисс не компрометирует его; ибо это отступление — бескорыстное, вынужденное, жизненно верное; и, что особенно важно, — оно не отрывает человека от Бога и не заглушает в нем голос совести. Молитва связует его с Богом; покаяние очистит его от злых страстей; совесть восстановит в нем волю к нравственному совершенству; а сознание того, что компромисс его не был корыстным, что он был принят не ради личной карьеры, а в порядке служения, — позволит ему не стыдиться перед своей совестью и перед людьми: уважение к себе не будет подорвано и чувство собственного духовного достоинства останется непоколебленным.

Все это можно выразить так: благая цель не оправдывает и не освящает дурных средств, никогда и ни в чем. Человек нередко оказывается в таком жизненном положении, при котором самая искренняя и глубокая воля к верной цели и к чистым средствам встречается с практической безвыходностью: нет таких средств, которые были бы столь же верны и чисты, как сама цель. Тогда ему остается только два выхода: или предать свою цель, или прибегнуть к нравственно-неправедному, «нечистому» средству. Для благородного и нравственно-чуткого человека такое положение является всегда трагическим, и душа его может оказаться в состоянии мучительного колебания и нерешительности.

Во всех таких случаях исход надо находить, руководясь следующими основаниями.

Во-первых, надо окончательно удостовериться в том, что других, нравственно-чистых средств действительно нет. Иногда человеку дается для этого кратчайший миг: напр., в случае насилия над слабым или в случае необходимости тотчас же пресечь злую интригу.

Во-вторых, надо отдать себе ясный отчет в явной недоброкачественности этого средства и попытаться облагородить его или свести его дурную природу к возможному минимуму: ибо прямой и храбрый путь всегда лучше кривого и трусливого, и всюду, где жестокость не необходима, она всегда должна быть избегнута.

В-третьих, надо проверить в душе своей, не своекорыстие ли ведет ее к этому дурному средству; и не тайная ли порочная склонность ко злу тянет душу на этот путь; и не потому ли это средство кажется необходимым и единственным, что оно есть субъективно желанное…

В-четвертых, надо понять, что благая верность цели никак не может передаться дурному средству. Нравственное качество средства измеряется не целью, а особым суждением совести; и если совесть свидетельствует, что средство неправедно, нечисто, несовершенно, то жизненная целесообразность не может изменить в этом ничего. Может оказаться, что дурное средство вынужденно, и тогда к нему надо обратиться; но никогда и никак не может оказаться, что вынужденное дурное средство стало благим или праведным. Жизненная целесообразность средства и его нравственное качество — суть два совершенно различные свойства; их нельзя ни смешивать, ни подменять.

Нравственное дурное средство останется при всех условиях дурным. Следовательно, поступок окажется жизненно-необходимым и верным, но неправедным; и нравственный компромисс будет налицо. Есть немало прекрасных, мужественных и сильных людей, которые совершают такие поступки.

Но именно потому, в-пятых, нельзя закрывать себе глаза на природу таких средств и поступков. И после каждого жизненно-необходимого и «предметно обоснованного» компромисса всякому человеку, а особенно христианину — необходимо подумать об очищении своей души.

Компромиссами живут все люди. Но я разумею здесь только предметно обоснованные компромиссы. Очищение души необходимо и после них, иначе душа снизится и очерствеет от того потока лжи, обмана и жестокости, через который ведет нас жизнь.

Итак, целесообразность или жизненная необходимость какого-нибудь средства не делают его ни добрым, ни «оправданным», ни «освященным». Христианину предоставлена внутренняя и внешняя свобода воздерживаться от жизненных компромиссов или решаться на них. Но эта свобода всегда предполагает ответственность человека за свое решение и за свой поступок.